Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+10°
Boom metrics
Звезды11 июля 2014 22:00

Павел Лунгин: «Очень интересно снимать кино про любовь полубезумных людей»

Сегодня кинорежиссеру Павлу Лунгину, автору «Такси-блюза», «Острова» и «Царя», исполняется 65 лет. Наш корреспондент провел с ним несколько часов на съемочной площадке [видео]
Во время маленького перерыва в съемках Павел Лунгин успел попозировать с актерами нового сериала «Родина» Марией Мироновой и Владимиром Машковым.

Во время маленького перерыва в съемках Павел Лунгин успел попозировать с актерами нового сериала «Родина» Марией Мироновой и Владимиром Машковым.

На свете нет более муторного и более затягивающего занятия, чем съемки фильма.

Я в парке «Лосиный остров», на полянке, где Павел Лунгин снимает сцену из сериала «Родина». Все, что сегодня снимут, будет длиться на экране примерно шесть минут. Я тут уже восьмой час. За это время я успел дочитать «Триумфальную арку» Ремарка, которую не мог дочитать 22 года. Посмотреть, как Владимир Машков ест из пакета смородину. Придумать два альтернативных названия для сериала: «Смородина» и «Сволочь и доверчива». Побегать по окрестностям в поисках лосей или хотя бы белочек. Сообщить актерам, вспоминающим, кто написал рассказ «Последний дюйм», что это Джеймс Олдридж (как раз в тот момент, когда они совсем уже сошлись на Сент-Экзюпери). Залезть в интернет и выяснить, что Олдридж жив, ему 95 лет. Одновременно с Марией Мироновой посмотреть на тучи, заполняющие небо (загримированная Миронова с ужасом говорит «Сейчас будет дождь, у меня вся прическа склеится и собьется», я с надеждой думаю «Наконец у Лунгина появится время со мной поговорить»).

На интервью с Лунгиным мне надо пятнадцать минут, но он за весь день находит только полторы – все остальное время «разводит» сцены, что-то объясняет актерам, бегает от накрытого стола, за которым сидят Миронова, Машков, Владимир Вдовиченков и большая компания, в палатку с компьютерами (большинство сцен он в процессе отсматривает сразу на мониторе). Снимается эпизод, в котором отмечают день рождения Брагина (Машков) – офицера, вернувшегося на родину к жене (Миронова) после шести лет в чеченском плену. Он стал считаться героем, но на самом деле он – тот еще жук: поди пойми, не завербовали ли его за эти шесть лет террористы и не готовит ли он тайком эпический теракт в России. Анна (Виктория Исакова), аналитик с определенным шпионским опытом, уверена, что готовит. Но ее подозрения никто не разделяет: в конце концов, Брагин теперь – живая легенда и суперзвезда, а Анна – сумасшедшая, у нее биполярное аффективное расстройство, при котором глубокая депрессия сменяется приступами необъяснимых эйфории и вдохновения. На дворе 1999 год.

Это римейк израильского сериала «Военнопленные», а название «Родина» пришло из американской версии того же сериала, Homeland, в который Лунгин влюбился, раз посмотрев. «Родина», которую в следующем году покажет канал «Россия 1», будет идти примерно одиннадцать часов. Это первый сериал в жизни Лунгина, и снимает он его с той же ответственностью, с какой привык снимать двухчасовые кинофильмы.

Герои чокаются. Брагину дарят машину. Потом еще корзину с шампанским и коньяком. Потом происходит драка. И то самолет свистит над площадкой. То орет ребенок. То привели попить лошадку (рядом конный клуб, лошадки пьют из бадьи, а бадья почти в кадре). То Машков неубедительно бьет Вдовиченкова (актеры, как ни грустно это раз за разом осознавать, бьют друг друга не по-настоящему, – и это «не по-настоящему» иногда слишком заметно на плейбэке, когда кулак пролетает сантиметрах в двадцати от скулы). То солнце бьет слишком ярко. То, наоборот, совсем не светит.

Поговорили мы с Лунгиным на следующий день, на другом конце Москвы, в поселке Мосрентген, в воинской части, где снимали эпизод брагинского триумфа – похожий на волка, очень худой, сверкающий глазами Машков наставляет сотню молодых солдат, и выглядит это довольно жутко. Ну чего там скрывать – все, смотревшие американскую версию «Родины», знают, что параноидальная героиня Исаковой не так уж и неправа.

«ЖАЛКО, ЧТО Я НЕ БУДУ ВСТРЕЧАТЬ ЮБИЛЕЙ ВМЕСТЕ С ГРУППОЙ»

– Павел Семенович, вы вообще спите? И если да, то когда? «Родина» – это же неимоверно сложная и долгая вещь, и у меня ощущение, что вы изначально не отдавали себе отчет в том, насколько длинными и трудоемкими будут съемки.

– Если бвы знали, во сколько я вчера уснул… Ну конечно, оказалось, что это очень сложно. Осуществилась мечта советской власти: когда физический и интеллектуальный труд объединяются, переходя один в другой. 12 часов работы в день – это как эскалатор, по которому ты бежишь вверх, а он тебя уносит вниз. Но именно такая работа дает много энергии, много сил и много радости – просто от осознания, что ты можешь это сделать. Индусы говорят, что хороший сосуд – пустой сосуд; полный никому не нужен, ты в него ничего не положишь. А так к тебе приходит энергия, непонятно откуда, ты расходуешь ее – это и есть счастье.

– У вас главные роли играют Владимир Машков и Мария Миронова, которых вы тринадцать лет назад снимали в «Олигархе». Как они за это время изменились?

– Володя, мне кажется, стал очень глубоким актером. Я думаю, его путешествие в Голливуд этому поспособствовало. Он никогда не берется за несколько ролей одновременно, как некоторые актеры, параллельно снимающиеся в пяти фильмах. Не боится ожидания команды «Мотор!» Никогда не капризничает – а актеры, чтоб вы знали, обычно капризничают, как капризничают все: люди, лошади, собаки и божьи коровки; чтоб не капризничать, нужно усилие, и Машков над собой его сделал. Это внутренняя дисциплина. Он сейчас похож на большую кошку, тигра, который готов часами лежать в засаде, а потом, в нужный момент, прыгнуть. В нем есть какая-то аскетическая природа: он ради роли худеет, как хочет, месяцами может не есть, и ему легко предолевать физическую боль и неудобства.

– Вы прямо на съемочной площадке день рождения будете встречать?

– Нет, я уеду на три дня. А жалко даже: группа такая хорошая, что хотелось бы отпраздновать день рождения вместе с ней. Помню, я «Свадьбу» начал снимать в свой день рождения, 12 июля 1999 года… Мы тогда, конечно, накрыли стол и выяснили, что искусство праздника еще не потеряно.

– «Родина» снимается «стедикамом», ручной камерой, в довольно рваном, документальном стиле.

– Я очень люблю так снимать – с плеча. Для меня это естественно. Это легко. Если помните, именно так была снята «Свадьба», «Остров» и «Царь» тоже. Я очень люблю снимать одним планом, чтобы камера на одном вздохе прошла до логического, смыслового конца эпизода.

– Почему действие «Родины» разворачивается именно в 1999-м?

– Ну, вот как-то подошло нам это время. Вторая чеченская война, переходный период в истории нашего государства, время безвластия, когда всем было понятно, что старый президент уже уходит, а новый еще не пришел. Полувоенное время смятения очень хорошо ложится на этот сюжет.

– В американской «Родине» героями были двое сумасшедших: у него какое-то раздвоение личности, у нее – биполярное аффективное расстройство.

– Я рад, что вы это понимаете. Это история невероятной любви и соперничества двух полубезумных людей. Они оба абсолютно ненормативные. Они даже не на грани кризиса – они оба уже внутри глубокого кризиса, и, конечно, такое не во всяком сериале встретишь. В Виктории Исаковой я увидел огромный талант перевоплощения – просто понял, что она сможет сыграть такую героиню. Она снималась у меня в «Острове», и я еще тогда ее полюбил.

– Вам 12 июля 65, вашей режиссерской карьере в этом году – четверть века. Вы можете назвать что-то – фильм или сцену из фильма – чем особенно гордитесь?

– Не знаю. Человек, который много читает, не может назвать свою самую любимую книгу. Я живу в этих фильмах. Люди говорят, что лучшие мои картины – «Такси-блюз», «Свадьба» и «Остров». А сам я «Царя» люблю ничуть не меньше, а может, и больше. Это все картины очень разные, потому что мне интересно снимать разные вещи. Я начал снимать фильмы поздно, в сорок лет, и еще не наснимался. Очень интересно ставить себя под свое же сомнение, постоянно себя проверять. Есть разные типы режиссеров: некоторые бесконечно самих себя воспроизводят и тиражируют, а мне важно открывать какие-то новые жанры и возможности.

«ЖЕНЩИНЫ ДАВНО ЗНАЮТ ВСЕ РУГАТЕЛЬСТВА»

– Не могу не спросить о запрете мата на экране. И о решении Министерства культуры не показывать даже на фестивалях картины, которым не выдано прокатное удостоверение (а лентам, в которых звучит хоть одно нецензурное слово, его не выдадут).

– Плохо я к этому отношусь. И никто к этому хорошо не относится. По сути это глупейший, совершенно ретроградный закон: общество ведь давно идет к десакрализации мата. Основа мата в том, что это сакральный язык мужского сообщества, который нельзя слышать женщинам и детям. По идее, они просто не могут таких слов знать. Но это все давно уже ушло: на самом деле женщины знают все слова.

Лично мне закон об отмене мата не особо мешает, у меня в картинах очень редко ругаются; я просто считаю, что любое слово можно заменить матом, и любое слово может заменить мат. Слово «табуретка» или, допустим, «падла» может выразить очень многое. Но сам принцип постоянного запрещения чего-то мне неприятен. Любое развитие человеческого общества направлено против запретов: ставь сколько хочешь заборов, их будут ломать или будут через них перепрыгивать. Но в России есть святая вера в приказ, в рестрикт, архаичная салтыково-щедринская уверенность в том, что можно что-то оформить на бумаге, и все тут же это повеление исполнят. Скажут «Не материться!» – и никто не будет материться.

Но в то же время я понимаю, почему этот немножко наивный закон был принят – действительно есть авторы, которые используют мат в спекулятивных целях. Мы все знаем театральные постановки, которые замешаны на мате, а если его убрать, окажется, что там нет ни режиссуры, ни актерской игры. Но нельзя бороться законами с перегибами! Бездарные спектакли со временем сами собой отомрут. А мы-то с вами будем жить. Кривая развития нашего общества пришла к этапу, когда очень хочется все регулировать приказами сверху. Но этот период сменится другим. Это немного похоже на серфинг – ты зависишь от волны. Но волны бывают разными.

ДОСЛОВНО

Актриса Мария Миронова: «Он сказал: «Машка, сияй» – и я до сих пор сияю»

– В моей жизни очень мало людей, которые для меня являются такими же знаковыми, как Павел Семенович. Он, можно сказать, ввел меня в профессию. И настолько по-отцовски ввел… Даже не понимаю, почему он это сделал – я же почти не была с ним знакома. У нас с ним были пробы на один фильм, и эти пробы не удались.

А потом Лунгин пришел в «Ленком» на спектакль, в котором я играла – я только начинала в театре, мне был 21 год, это была вторая моя премьера. И после этого спектакля он позвонил и сказал «Приезжай, у меня есть для тебя подарок». Я приехала на «Мосфильм», думая, что сейчас снова начнутся пробы – а он открыл дверь в комнату, где сидели художники, ассистенты, вся полностью собранная группа – и сказал: «Хочу вам представить нашу главную героиню!» Это была «Свадьба».

Ничему он меня специально не учил, просто говорил: «Машка, сияй». И я до сих пор сияю, просто когда вижу его. И мне хочется пожелать ему сил и долголетия – он совершенно единичный, ни на кого не похожий человек. Пусть сияет. Долго-долго.

ЧЕТЫРЕ ГЛАВНЫХ ФИЛЬМА ПАВЛА ЛУНГИНА

«Такси-блюз» (1990, приз за режиссуру на Каннском кинофестивале)

«Свадьба» (2000)

«Остров» (2006)

«Царь» (2009)